Конан

Конан

Все это одни догадки, Келкор, -- сказал Кулл, -- если Фенар рассчитывает удрать в Фарсун, почему же, во имя Валки, он мчится в совершенно противоположном направлении?
-- Потому... да ты сам знаешь это, Кулл. В это неспокойное время все наши границы, за исключением самых восточных, усиленно охраняются и он не мог бы проскользнуть через них незамеченным, тем более, что с ним следует графиня.
-- Я уверен, Келкор прав, -- Брул только что не пританцовывал от нетерпеливого желания возобновить погоню. -- Доводы его звучат убедительно, с какой стороны ни посмотреть.
-- Ну что ж, этот план ничуть не хуже любого другого, -- со вздохом ответил Кулл. -- Едем на восток.
И войско двинулось через долины и перелески. "Какая благодатная страна, богатая и ленивая, -- лакомый кусочек для любого завоевателя," -- размышлял Кулл под стук копыт своей кавалерии, которую неустанно гнал вперед и вперед, не давая людям расслабиться. Они стороной объезжали города, Кулл не хотел давать искушать своих свирепых воинов впутаться в какую-нибудь свару с местными жителями. Кавалькада приближалась к городу Талунии, последнему зарфхаанскому форпосту на востоке, когда ее нагнал посланец от императора с известием, что правитель страны нисколько не возражает против движения через его страну конного отряда Кулла и приглашает короля Валузии посетить на обратной дороге его расположенную на севере страны столицу. Кулла позабавила ирония ситуации -- он получил высочайшее монаршее соизволение проследовать через страну, которую он уже пересек из конца в конец и готовился покинуть.
Войско Кулла достигло Талунии незадолго до восхода солнца, после целой ночи напряженной скачки. Кулл надеялся, что Фенар и графиня, чувствуя себя в относительной безопасности, остановились на отдых в приграничном городе. К тому же атлант хотел обогнать слухи о своем появлении. Он расположил своих людей лагерем вдали от городских стен и отправился в город в сопровождении одного лишь Брула.
Ворота с готовностью распахнулись перед Куллом, когда он предъявил королевскую печать Валузии и особый символ, присланный ему императором Зарфхааны.
-- Скажи, -- подозвал царь командира караула, -- в городе ли Фенар и Лала-ах?
-- Они въезжали через эти ворота много дней назад, но в городе они до сих пор или нет, я не знаю.
-- Тогда вот что, -- сказал Кулл, снимая с могучей руки изукрашенный самоцветами браслет, -- запомни: я просто валузийский дворянин, странствующий со своим товарищем-пиктом.
Кто я на самом деле, никому знать не надо, понял?
Солдат во все глаза уставился на драгоценность, снедаемый алчностью:
-- Конечно-конечно, господин. Но как быть с вашими солдатами, укрывшимися в лесу?
-- Из города их не видно. А если какой-нибудь крестьянин, въезжающий через твои ворота, заикнется о замеченном им отряде, найди повод упрятать его в каталажку до завтра. Тем временем я разузнаю все, что мне нужно.
-- Во имя Валки, вы хотите сделать меня предателем?! -- занервничал стражник. -- Я не думаю, что вы замышляете какую-то низкую хитрость, но...
Кулл тотчас сменил тактику:
-- Ты разве не обязан повиноваться приказам твоего императора? А ведь я, кажется, показал тебе знак, подтверждающий, что говорю от его имени. И ты дерзнешь ослушаться? Валка, но, значит, ты как раз и есть предатель!

В конце концов, рассудил солдат, все верно: он ни за что не поддался бы на взятку -- о, нет-нет! -- но коли приказ ему отдавал царь, имеющий соответствующие полномочия от императора, то...
Кулл, не произнеся больше ни слова, вручил ему браслет вместе с легкой улыбкой, выдающей его презрение к свойственной человеку привычке убаюкивать свою совесть в угоду мелочным желаниям и низменным страстям, отказываясь признаться даже себе в том, что нарушает и закон, и моральные устои.
Два всадника ехали по улицам, где потихоньку начинал суетиться торговый люд. Гигантская фигура Кулла и бронзовая кожа Брула притягивали немало любопытных взглядов, и царь уже пожалел, что взял с собой не Келкора или валузийца, ибо пикта чрезвычайно редко можно было встретить в городах Востока и появление его в городе могло породить целую кучу толков, которые могли дойти и до тех, кого они разыскивали.

Кулл и его спутник сняли комнату в скромной таверне и устроились за столиком в питейном зале, надеясь что-нибудь услыхать об интересующих их людях. Но уже наступил вечер, а никто не упомянул о паре беглецов. Осторожные расспросы тоже не дали никаких результатов. Если Фенар и Лала-ах были все еще в городе, то они явно старались не афишировать своего присутствия. А Кулл очень рассчитывал на то, что прибытие отчаянного ловеласа и юной красавицы царских кровей неминуемо привлечет к себе внимание...
Царь решил ночью побродить по улицам и, если поиски к утру не увенчаются успехом, открыть свое инкогнито городскому голове и потребовать найти и выдать ему преступников. Гордость Кулла бунтовала против подобных действий, наиболее разумных и логичных. Атлант бы именно так и сделал, будь его проблема политической или дипломатической, но тут дело касалось личной мести.
На город опустилась ночь. Два товарища шагали по освещенной факелами улице, где, несмотря на позднюю пору, было довольно людно и шумно, как вдруг их остановил осторожный вкрадчивый голос.
Из тени между двух больших зданий Кулла поманила рука с длинными заостренными ногтями. Переглянувшись, царь и его спутник двинулись туда, держа на всякий случай под рукой кинжалы. Навстречу им из сумрака выскользнула скрюченная годами старуха-нищенка.
-- Что ищешь ты в Талунии, царь Кулл? --сипло проскрипела она.
Пальцы Кулла стиснули рукоять кинжала. Он настороженно спросил:
-- Откуда тебе известно мое имя?
-- И стены имеют уши, -- отвечала она со смехом, больше похожим на кудахтанье, -- один из рыночных зевак признал вас сегодня в таверне и поспешил растрезвонить новость.
Кулл тихонько выругался.
-- Послуш-ш-ш-шай, -- прошипела старуха. -- я могу отвести тебя к тем, кого ты ищешь, -- если ты готов заплатить настоящую цену.
-- я наполню твой фартук золотом, -- ласково ответил царь.
-- Отлично. Знай: Фенар и графиня извещены о твоем прибытии и готовятся к бегству. Вечером они укрылись в одном доме, но скоро покинут свое убежище...
-- Как же они смогут выехать из города? -- перебил ее Кулл. -- Ворота заперты с самого заката.
-- Помимо парадного входа всегда существует черный. В Талунии это ворота в восточной стене. Их там ожидают лошади. У Фенара немало друзей.
-- Где они прячутся?
Старуха протянула иссохшую скрюченную руку. Царь опустил монету в ее ладонь и нищенка ухмыльнулась, исполнив гротескное подобие реверанса:
-- Следуй за мной, о, повелитель... -- и быстро заковыляла в тень.
Кулл и его спутник следом за ней пустились в паутину узких извилистых улочек, двигаясь почти на ощупь, пока не остановились перед неосвещенным огромным строением в самой бедной и запущенной части города.
-- Они прячутся в комнате наверху. Из нижнего зала, выходящего на улицу, туда ведет лестница, мой господин.
-- А как ты узнала, что они здесь? -- подозрительно спросил царь. -- С чего бы это им выбрать для укрытия столь неприглядное место?
Женщина беззвучно рассмеялась, раскачиваясь взад-вперед в приступе безудержного веселья:
-- Да как только я уверилась в том, что ты действительно в Талунии, господин, я поспешила в гостиницу, где они остановились, и предложила проводить в тайное убежище.
Хо-хо-хо! Они отвалили же мне добрых золотых монет!
Кулл, потеряв дар речи, уставился на нее. Наконец он сказал:
-- И как таких земля носит? Что ж, красотка, теперь отведи Брула к воротам, где его ждут лошади. Брул, отправляйся со старухой и стереги ее до моего возвращения, на тот случай, если Фенар ускользнет от меня...
Но Кулл, -- запротестовал пикт. -- Ты не можешь идти в дом один, подумай, а вдруг это ловушка?!
-- Эта женщина не посмела бы предать меня! -- тут старуха содрогнулась, помрачнев. -- Иди!
Подождав, пока два силуэта растворятся во мраке, Кулл проник в здание. Пока глаза его привыкали к царящей внутри темноте, он наощупь отыскал лестницу и начал подниматься по ней, с кинжалом в руке, ступая с величайшей осторожностью, следя, чтобы не скрипнула под ногой рассохшаяся ступень.
Несмотря на свои внушительные габариты, царь двигался легко и бесшумно, как леопард, и даже если наверху лестницы затаился наблюдатель, он вряд ли смог бы услышать шаги атланта.
Так и вышло: охранник встрепенулся лишь когда рука Кулла зажала ему рот, и тут же обмяк в глубоком обмороке от страшного удара гиганта. Согнувшись над своей жертвой, царь замер на мгновение в ожидании любого звука, указывающего, что он обнаружен. Тишина. Он скользнул к двери. Все чувства его были обострены, как это бывает с охотником, преследующим добычу.
Из запертого помещения доносились едва слышные голоса, -- словно двое людей перешептывались. Еще одно осторожное движение и... -- одним гигантским прыжком, настежь распахнув дверь, Кулл ворвался в комнату. Он не колебался ни секунды, взвешивая свои шансы, -- а ведь за дверью его вполне могла ожидать толпа убийц, и Кулл был даже несколько удивлен их отсутствием. Вместо этого царь увидел пустую комнату, залитую лунным светом, проникающим сквозь открытое окно, где промелькнули две выбирающиеся наружу фигуры. В слабом свете блеснули дерзкие темные глаза на лице неземной красоты и другое лицо, бесшабашно-веселое. Взревев при виде удирающего врага, Кулл рванулся через комнату к окну и, выглянув наружу, разглядел две тени, метнувшиеся в лабиринт близлежащих домов и лачуг. Ветер донес до него серебристый переливчатый смех, дразнящий, издевающийся. Недолго думая, атлант перекинул ногу через подоконник и спрыгнул вниз с высоты тридцати футов, игнорируя веревочную лестницу, свисающую из окна. Оказавшись на земле, он понял, что у него нет ни малейшей надежды отыскать беглецов в неразберихе улочек, знакомых им, без сомнения, куда лучше, чем ему.
Уверенный в том, что знает, куда они бегут, царь помчался к воротам в восточной стене, которые, судя по старухиным описаниям, были не слишком далеко. Когда он наконец очутился там, то обнаружил лишь Брула и старую каргу.
-- Никого, -- сказал Брул: Лошади здесь, но никто не пришел за ними.
Кулл стал дико браниться. Фенар и женщина провели-таки его! Заподозрив неладное, фарсунец решил держать у ворот коней для отвода глаз. А сам наверняка удрал через какую-то другую лазейку.
-- Быстро! -- закричал Кулл. -- Скачи в лагерь и вели седлать коней. Я отправляюсь по следу Фенара.
Вскочив на одну из приготовленных лошадей, Кулл умчался.
Брул поскакал в лагерь, а старая ведьма долго смотрела им вслед и мерзко тряслась от хохота. Спустя некоторое время она услыхала перестук множества подков.
-- Хо-хо-хо! Они едут на восток, -- но разве кто возвращался с востока?

x x x

Всю ночь Кулл подстегивал коня, стараясь сократить расстояние между собой и преследуемыми. Он знал: в Зарфхаану беглецы вернуться не рискнут, а так как на севере катило валы своенравное море, а на юге располагалась Турания, стародавний враг Фарсуна, для беглецов оставалась только одна дорога -- в Грондар. Звезды побледнели и рассвет залил небо над травяной равниной пурпурной краской, когда перед царем выросли горы, устремившие вверх свои пики. Они тянулись на много миль, образуя естественный рубеж Зарфхааны на востоке, и через них вел всего один проход, помимо того, которым теперь следовал Кулл. Он находился немного севернее. Пограничник-зарфхаанец в установленной на перевале сторожевой башенке поприветствовал царя. Тот, не останавливаясь, ответил приветственным жестом и, взобравшись на гребень перевала, остановил коня. И справа, и слева вздымались обрывистые скалы, а от их подножия в бесконечность тянулось колышущееся море зеленой травы. По бескрайним просторам саванны бродили стада буйволов и оленей,
-- но ни одного человека не увидел Кулл. В это мгновение с ослепительной вспышкой из-за горизонта показался край солнечного диска и всю равнину будто залило огнем. Конному отряду, въехавшему в дальний конец прохода позади Кулла, одинокая фигура верхом на коне представилась неподвижной черной статуей на фоне пламенеющего утра. Миг -- и она исчезла из поля зрения всадников, бросившись вперед.
-- Он скачет на восток, -- шептались между собой солдаты.
Солнце стояло высоко в небе, когда войско нагнало Кулла.
-- Вели своим пиктам рассредоточиться, -- сказал царь Брулу, -- Фенар и графиня только и ждут удобного случая повернуть на юг, чтобы обойти нас и удрать обратно в Зарфхаану.
Я уверен в этом, ибо нет человека, кто пожелал бы оставаться в Грондаре дольше, чем необходимо.
Пикты Брула как рыщущие голодные волки разъехались далеко на юг и север. Но вопреки ожиданиям Кулла беглецы скакали дальше и дальше, -- натренированный глаз царя легко находил их след, отмечая, где высокая трава была помята и раздавлена лошадиными копытами. "Удивительно, как Фенару удавалось держаться в седле после многодневной погони, но, с другой стороны, -- рассуждал Кулл, это вполне объяснимо: солдаты были вынуждены щадить лошадей, а Фенар, судя по следам, имел запасных коней и мог менять их время от времени, что сохраняло каждого относительно свежим." Кулл не стал отправлять гонца к царю Грондара. Грондарцы были диким полуцивилизованным народом, державшимся особняком от всего остального мира. Орды язычников-грондарцев иногда совершали набеги на Туранию и соседние малые государства, проходясь по ним огнем и мечом, поэтому западные границы царства зорко охранялись -- причем не грондарцами, а их обеспокоенными соседями. А вот как далеко простирается это царство на восток, никто не знал, и в цивилизованном мире бытовали легенды, согласно которым оно упирается прямиком в Край Света.
Несколько дней утомительной скачки -- и все впустую:
воинам Кулла не встретились не только беглецы, но и вообще ни одного человеческого существа. И вдруг один из пиктов заметил группу всадников, приближающуюся с юга. Кулл остановил своих солдат и стал ждать. Они подъехали и сбились в кучу на некотором удалении, сотни четыре грондарских воинов, свирепых жилистых мужчин в кожаных доспехах с металлическими накладками.
Их предводитель выехал вперед:
-- Незнакомец, что делаешь ты в этой стране?
-- Я преследую преступницу и ее любовника, -- ответил Кулл, -- мы едем с миром. У моего царства нет никаких счетов с Грондаром.
Грондарец усмехнулся:
-- Въезжающий в Грондар несет жизнь свою в собственной правой руке.
-- Тогда, клянусь Валкой, -- разъяренно взревел Кулл, теряя терпение, -- в моей правой руке достаточно силы, чтоб дать отпор хоть всему Грондару! Посторонитесь, не то мы растопчем вас!
-- Пики наперевес! -- прозвучал лаконичный приказ Келкора и отряд ощетинился лесом пик, мгновенно направленных воинами вперед.
Грондарцы отступили перед этой грозной силой, понимая, что неспособны остановить тяжелую кавалерию. Язычники отъехали в сторону, когда валузийцы проносились рядом с ними, а вожак закричал Куллу вслед:
-- Скачите, глупцы! Кто едет за рассвет, не возвращается!
Грондарцы разделились на небольшие группки и подобно ястребам кружились поодаль от царского отряда. На ночь пришлось выставить усиленные караулы, но грондарцы не приближались и не тревожили чем-либо покой солдат, а к утру и вовсе исчезли.
Равнина тянулась без конца и без края, ни холм, ни лес нигде не нарушали ее монотонности. Временами всадникам встречались руины стертых с лица земли древних городов -- немые напоминания о тех кровавых днях, когда, многие века тому назад, предки нынешних грондарцев появились из ниоткуда и в одночасье покорили исконных обитателей этих земель. Но ни обитаемых городов, ни грязных становищ грондарцев не попадалось на пути,
-- воины ехали через самую дикую, необитаемую часть страны.
Теперь стало ясно, что Фенар не собирается поворачивать назад:
его след по-прежнему вел строго на восток. Надеялся ли он найти убежище в этой стране или просто хотел измотать преследователей?
Многие дни погони остались позади, но вот наконец всадники выехали к широкой полноводной реке, что, извиваясь, перерезала равнину пополам. На ее берегу буйство травы внезапно кончалось и за рекой до самого горизонта тянулась бесплодная пустыня.
К берегу была причалена большая плоскодонная лодка, а рядом с нею стоял человек, -- древний, как само Время, но по могучему телосложению он не уступал Куллу. Одетому на нем рубищу, казалось, не меньше лет, чем самому старику, но было что-то величественное и внушающее трепет в этом человеке, с ниспадающими на плечи, белыми как снег, волосами и огромной белой нечесанной бородой, опускающейся до самого пояса. Из-под кустистых седых бровей смотрели огромные сверкающие глаза.
-- Странник, что выглядит как царь, -- глубоким звучным голосом обратился старик к Куллу. -- Не собираешься ли ты пересечь реку?
-- Да, -- ответил Кулл, -- если ее пересекли те, кого мы ищем.

-- Мужчина и девушка воспользовались моей переправой вчера на рассвете.
-- Валка! -- воскликнул Кулл. -- А этим двоим не откажешь в отваге! Скажи, паромщик, что за город находится за этой рекой?
-- За рекой нет городов, -- промолвил старец. -- Здесь проходит граница Грондара -- и всего мира!
-- Как! Неужели мы заехали так далеко? Я думал, что та пустыня -- часть грондарского царства.
-- Нет. Грондар кончается здесь; и здесь же конец мира, дальше -- волшебство и неизвестность, царство ужаса и мистики, граничащее с Краем Света. Это река Стагус, а я -- Карон-перевозчик.
Кулл в изумлении поглядел на старика. Ему мало что говорило имя того, кто прошел сквозь бездну Времени.
-- Похоже, ты очень стар, -- сказал Кулл с любопытством.
Валузийцы взирали на паромщика с изумлением, дикари-пикты -- с суеверным страхом.
-- Да. Я из старой расы, что правила миром задолго до возникновения Валузии и Грондара, и Зарфхааны, где живут всадники Заката. Будете переправляться через реку? Много воинов и много царей отвез я на тот берег. Но знайте: тот, кто едет туда, не возвращается обратно! Из тысяч, пересекших Стагус, не вернулся никто. Три сотни лет минуло с тех пор, как я впервые увидел свет, царь Валузии. Я переправлял армию царя Гаара Завоевателя, когда он повел свои несметные полчища к Краю Света. Семь дней перевозил я их, тысячи и тысячи воинов, и ни один не пришел назад. Шум битвы и звон мечей доносился из пустыни от рассвета до заката, но когда в небе засиял желтый глаз Луны, все стихло... Запомни, Кулл: не было еще человека, кто воротился бы из-за Стагуса. Безвестные ужасы таятся в тех землях, и не раз видел я кошмарные очертания в вечернем полумраке и серых тенях раннего утра. Помни об этом.
Кулл повернулся в седле и оглядел своих людей.
-- Тут я не могу вам приказывать, -- сказал он им. -- Что до меня самого, то я поеду по следу Фенара, даже если он ведет в ад и еще дальше. Но никого неволить идти со мной за реку не стану. Даю разрешение всем вам вернуться в Валузию и не скажу ни слова порицания.
Брул подъехал и встал рядом с Куллом.
-- я еду с царем, -- коротко сказал он. Пикты разразились криками одобрения. Вперед выехал Келкор.
-- Те, кто собирается повернуть назад, сделать шаг вперед,
-- сказал он.
Стальные шеренги стояли недвижно, как статуи.
-- Они едут с тобой, Кулл, -- оскалился Брул.
Гордость и торжество переполняли душу царя-варвара. И он произнес слова, взволновавшие воинов сильнее любых возвышенных речей:
-- Вы -- настоящие мужчины.
Карон перевез их через реку, его паром сновал туда и обратно, пока все войско не выстроилось на восточном берегу.
Закончив свою работу, он выглядел ничуть не уставшим.
-- Если в пустыне водятся всякие жуткие твари, почему же они не приходят в мир людей? -- спросил его Кулл.
Карон указал на мрачную темную воду и, приглядевшись как следует, царь увидел, что река кишит змеями и небольшими пресноводными акулами.
-- Ни один человек не смог бы переплыть эту реку, -- сказал перевозчик. -- Ни человек, ни мамонт.
-- Вперед! -- скомандовал Кулл своим солдатам. -- Вперед!
Нас ждет неизведанная земля!

Черный город (неоконченное) В холодных глазах Кулла, царя Валузии, отразилось некоторое замешательство, когда в его покои ворвался человек и встал прямо перед царем, дрожа от гнева. Монарх вздохнул, -- он узнал нарушителя спокойствия. Ему известен был бешеный нрав служивших ему варваров. Разве и сам он не был родом из Атлантиды? Брул Копьебой, стоя посреди царского чертога, демонстративно срывая со своего обмундирования эмблемы Валузии одну за другой, явно желая показать, что больше не имеет ничего общего с Империей. Куллу было понятно значение этого жеста.
-- Кулл! -- рявкнул пикт, белый от снедающей его ярости.
-- Я требую правосудия!
Кулл снова вздохнул. То было время, когда о мире и покое можно было только мечтать, но ему, как он полагал, удалось обрести и то, и другое в Камуле. Ах, сонная Камула... -- даже сейчас, в ожидании продолжения гневной тирады взбешенного пикта, мысли Кулла лениво текли по времени вспять, даря воспоминания о нескончаемой череде сонных праздных дней, прошедших с момента его прибытия в эту горную метрополию удовольствий, где дворцы из мрамора ярусами окружали холм в форме сводчатого купола.
-- Люди моего народа служат империи множество лет! -- взмахнул сжатым кулаком пикт. -- А сегодня одного из моих воинов похищают у меня из-под носа прямо в царском дворце!
Кулл рывком выпрямился в кресле:
-- Что за бред? Какой еще воин и кто его похитил?
-- Это я предоставляю выяснить тебе, -- прорычал пикт. -- Только что он стоял рядом, подпирая мраморную колонну, как вдруг --вж-ж-жик! -- и исчез, оставив в качестве ключа к разгадке этой тайны лишь испуганный вскрик да странный мерзкий запах.
-- Может, ревнивый муж?.. -- размышлял вслух Кулл.
Брул грубо прервал его:
-- Гроган отродясь не заглядывался на девок, даже из собственного народа. Эти камулианцы все, как один, ненавидят нас, пиктов. Это написано у них на лицах.
Кулл улыбнулся:
-- Тебе это просто кажется, Брул. Здешний народ слишком ленив и любит развлечения, чтобы ненавидеть кого-либо. Они поют, сочиняют стихи. Я полагаю, ты не думаешь, что Грогана умыкнули поэт Таллигаро, певица Зарета или принц Мандара?
-- Какая мне разница, -- огрызнулся Брул. -- Но вот, что я скажу тебе, Кулл: Гроган как воду проливал свою кровь за империю, и он лучший из командиров моих конных лучников. Я разыщу его, живого или мертвого, даже если придется для этого разнести в клочья всю Камулу, камень за камнем! Валка! Я скормлю этот город огненному зверю, а потом потушу огонь потоками крови...
Кулл поднялся с кресла:
-- Отведи меня к тому месту, где ты в последний раз видел Грогана, -- сказал он. Брул прервал свою пылкую речь и, угрюмо глядя перед собой, вышел из зала.
Вместе с царем прошел он по ведущему вниз извилистому коридору. Кулл и Брул походили друг на друга врожденной гибкостью движений и звериной грацией, остротой зрения и присущей варварам необузданностью характера, но в то же время они были очень разными.
Кулл был высок, широкоплеч, с мощной грудной клеткой -- массивный, но не оставляющий впечатления тяжеловесности. Солнце и ветер сделали его лицо бронзовым. Волосы царя были острижены так, что напоминали гриву льва, а серые глаза сверкали холодным блеском.
Брул выглядел как типичный представитель своей расы:
среднего роста, ладно скроенный, но сухощавый и жилистый как пантера, с более темной, чем у царя, кожей.
-- Мы находились в сокровищнице, -- проворчал пикт, -- Гроган, Манаро и я. Гроган прислонился к выступающей из стены полуколонне -- и исчез прямо у нас на глазах! Панель качнулась внутрь и его не стало, мы успели заметить темноту внутри, в нос мне ударил отвратительный смрад. Стоявший рядом с Г

на главную страницу

Хостинг от uCoz